Сухоруков А.С., аспирант Уральской государственной юридической академии.
Статья посвящена исследованию проблем экономической конституции в Российской Федерации и Федеративной Республике Германия. Автор полагает, что сейчас конституционное регулирование конкурентных отношений наиболее актуально. Автор различает экономическую конституцию и конституционную экономику. Он считает, что данные категории взаимодополняют друг друга. Это необходимо для всестороннего исследования конкурентных отношений.
Автор сравнивает конституционные нормы Российской Федерации и Федеративной Республики Германия, которые регулируют конкурентные отношения, и признает существование экономических конституций Российской Федерации и Федеративной Республики Германия.
Ключевые слова: экономическая конституция, конституционная экономика, Конституция Российской Федерации, Основной Закон Федеративной Республики Германия, конституционное регулирование, конкурентные отношения.
The article is devoted to research of problems of economic constitution in the Russian Federation and the Federal Republic of Germany. The author says that now constitutional regulation of competition relations is issue of the day. The author marks out economic constitution and constitutional economics. He considers that the categories complete each other. It is necessary for comprehensive research of competition relations.
The author compares constitutional rules of the Russian Federation and constitutional rules of the Germany which regulate competition relations and recognizes the existence economic constitution of the Russian Federation and economic constitution of the Federal Republic of Germany.
Key words: economic constitution, constitutional economics, Constitution of the Russian Federation, Basic law of the Federal Republic of Germany, constitutional regulation, competition relations.
Развитие рыночных отношений во многом предопределяется нормативно-правовым регулированием, в котором важнейшую роль играет конституция (основной закон) страны. Конкурентные отношения, складывающиеся в процессе экономической деятельности, являются неотъемлемой частью рынка, поэтому экономическая конституция, регулирующая рыночные, а вместе с ними и конкурентные отношения, представляет особую значимость для функционирования всей экономики в целом. К сожалению, на сегодняшний день вопросы конституционно-правового регулирования конкурентных отношений не нашли должного отражения в научной литературе. В рамках данной статьи мы попытались провести сравнительно-правовое исследование экономических конституций Российской Федерации и Федеративной Республики Германия и показать важность конституционно-правового регулирования конкурентных отношений для каждой из стран.
Понятие "экономическая конституция" не характерно для отечественной правовой системы, как, например, для стран Западной Европы. Как справедливо отмечает Г.Н. Андреева, если для России термин "экономическая конституция" является непривычным, то для европейских юристов он является частью европейского дискурса, в том числе и юридического, а концепция "экономической конституции" является самостоятельной теорией, отделившейся от концепции конституции в процессе развития последней <1>.
<1> Андреева Г.Н. О месте концепции "экономической конституции" в европейском дискурсе // Журнал российского права. 2007. N 12.
Тем не менее ряд российских исследователей (Г.А. Гаджиев, Г.Н. Андреева, И.А. Кравец и др.) принимают активное участие в разработке концепции экономической конституции <2>. Экономическая конституция - совокупность конституционных принципов, норм, понятий в сфере экономики, связанных между собой сложными логико-правовыми связями и в силу этого составляющих определенное единство <3>.
<2> См.: Андреева Г.Н. О концепции экономической конституции // Конституционное и муниципальное право. 2006. N 1; Гаджиев Г.А. Конституционные принципы рыночной экономики (Развитие основ гражданского права в решениях Конституционного Суда Российской Федерации). М.: Юрист, 2002; Кравец И.А. Формирование российского конституционализма (проблемы теории и практики). М.; Новосибирск: ЮКЕА, 2001.
<3> См.: Гаджиев Г.А. Конституционные принципы рыночной экономики (Развитие основ гражданского права в решениях Конституционного Суда Российской Федерации). М.: Юрист, 2002. С. 59 - 60.
Г.А. Гаджиев отмечает, что принципы, устанавливающие основы экономической системы в Российской Федерации, являясь частью основ конституционного строя, представляют собой системообразующий центр подсистемы конституционных норм, которые условно можно считать экономической конституцией <4>.
<4> Там же. С. 59.
Стержнем экономической конституции, по мнению автора, являются правовые нормы-принципы, составляющие основы конституционного строя (например, принципы поддержки конкуренции, единства экономического пространства), а также основные права и свободы человека и гражданина (например, право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской деятельности) <5>.
<5> См.: Там же. С. 60 - 61.
За рубежом наибольшую разработку проблема экономической конституции получила в немецкой правовой доктрине.
Так, основы современной концепции экономической конституции сформулированы исследователями фрайбургской школы ордолиберализма (экономической теории, одного из вариантов теории государственного регулирования экономики с акцентом на поддержании конкурентного рыночного механизма). Впервые термин "экономическая конституция" в научный оборот был введен немецким ученым Э. фон Беккератом в 1933 г., который понимал под экономической конституцией определенный "порядок собственности, договора и труда, форму и выражение государственного вмешательства, а также организацию и технику производства и распределения" <6>.
<6>
Впоследствии Ф. Бем увязал экономическое содержание термина "экономическая конституция" с юридическим, а именно с общей теорией конституции <7>. По определению Ф. Бема, "экономическая конституция - это не сущность экономических дел, это - понятие о нормах" <8>.
<7> См. об этом: Андреева Г.Н. О месте концепции "экономической конституции" в европейском дискурсе // Журнал российского права. 2007. N 12.
<8> См.: Андреева Г.Н. О концепции экономической конституции // Конституционное и муниципальное право. 2006. N 1 // СПС "КонсультантПлюс".
Немецкие исследователи, такие, как Рольф Штобер, понимают экономическую конституцию в двух значениях. В узком - это совокупность положений Конституции (Основного Закона), первичного права Европейского сообщества и норм международного права, касающихся устройства экономической жизни (основные экономические права, принципы экономики и т.д.). При этом решающее значение имеет не прямое указание нормы права на экономическую деятельность, а содержание данного права, касающегося экономической жизни (например, общая свобода действий как свобода хозяйственной деятельности). В широком значении - это совокупность правовых норм, которые принципиально и в течение продолжительного периода определяют ход экономической жизни вне зависимости от уровня законодательства (конституционные нормы, различные отраслевые законы и т.д.) <9>.
<9> См.: Штобер Рольф. Хозяйственно-административное право. Основы и проблемы. Мировая экономика и внутренний рынок. М.: Волтерс Клувер, 2008. С. 18.
Выделение экономической конституции в структуре конституционного материала обусловлено прежде всего значимостью конституционно-правового регулирования экономических отношений для общества.
В концепции экономической конституции выделяют три базовых компонента: идею экономического порядка, определение конституционных границ вмешательства государства в экономику и концепцию социального государства как ограничителя вмешательства государства <10>.
<10> См.: Андреева Г.Н. О концепции экономической конституции // Конституционное и муниципальное право. 2006. N 1 // СПС "КонсультантПлюс".
При этом в условиях дискуссии о будущем единой европейской конституции вопросы развития рыночной экономики, единого рынка и свободной конкуренции занимают одно из важнейших мест в развитии концепции экономической конституции <11>.
<11> Maurer H. Staatsrecht I. 4 Aufl. Munchen: Beck, 2005. S. 254; Claphan R. Wirtschaftsverfassung fur Europa // Aus Politik und Zeitgeschichte. B., 2004. N 17. S. 21 - 28.
Также немаловажное значение для понимания сущности и места конкурентного права в системе права приобретают научные разработки в сфере конституционной экономики. Под конституционной экономикой понимается научное направление, изучающее принципы оптимального сочетания экономической целесообразности с достигнутым уровнем конституционного развития, отраженным в нормах конституционного права, регламентирующих экономическую и политическую деятельность в государстве <12>. Причем одной из главных задач конституционной экономики является анализ воздействия экономики на государство и выработка решений, направленных на ее эффективное функционирование.
<12> Баренбойм П.Д., Гаджиев Г.А., Лафитский В.И., Мау В.А. Конституционная экономика. М.: Юстицинформ, 2006. С. 10.
Конституционная экономика - научное прикладное направление и основа правовой реформы в сфере системы экономического законодательства. Конституционная экономика предполагает комплексное рассмотрение взаимосвязи вопросов конституционного права с основами экономического положения личности и проблемами экономического развития страны <13>.
<13> Баренбойм П.Д. Конституционная экономика как система доказательств отсутствия интеллектуального превосходства государства над его гражданами и поправки к Конституции РФ // Законодательство и экономика. 2008. N 12.
П.Д. Баренбойм полагает, что в настоящее время наблюдаются попытки заменить понятие "конституционная экономика" понятием "экономическая конституция". Автор считает, что экономическая конституция лишь фиксирует наличие определенных экономических требований и условий в тексте Основного Закона, что препятствует широкомасштабному "вторжению" экономистов в сферу права <14>.
<14> Баренбойм П.Д. Конституционная экономика: двадцать пять лет в мире и десять лет в России // Законодательство и экономика. 2007. N 6.
Полагаю, что данная критика экономической конституции не совсем обоснованна. С точки зрения позитивного права экономическая конституция как правовая материя содержит основные нормы права, отражающие экономический строй государства, а также фиксирует экономические права и свободы. Конституционная экономика направлена на изучение развития именно экономики, но с точки зрения конституционного права. По сути, это два научных направления, взаимодополняющих друг друга и необходимых для полного, глубокого и всестороннего изучения взаимоотношений и взаимовлияний права и экономики. В данном случае можно говорить об экономическом праве применительно к концепции экономической конституции и правовой экономике применительно к конституционной экономике.
Экономическую конституцию применительно к Российской Федерации составляют правовые нормы, содержащиеся в Основах конституционного строя Конституции Российской Федерации (ст. 8, 9), в главе, посвященной правам и свободам человека и гражданина (ст. 34, 35), и других главах Конституции РФ (пп. "д" - "и", "л" ст. 71, пп. "в" - "д", "и", "к", "о" ст. 72, ст. 74, ст. 75 главы "Федеративное устройство" Конституции РФ). Необходимо также отметить, что в экономическую конституцию как одной из наиболее важных частей входят нормы, регулирующие конкурентные отношения (ст. 8, 34).
В Основном Законе Федеративной Республики Германия 1949 г. данные нормы содержатся в главе I "Основные права". Так, в частности, абз. 1 ст. 14 гласит, что собственность и право наследования гарантируются, а их содержание и пределы определяются законами. Однако большая часть правовых норм сосредоточена в главе VII "Законодательство Федерации", а именно в статье, регулирующей предметы конкурирующего законодательства Федерации (п. п. 15 - 17 абз. 1 ст. 74 Основного Закона ФРГ).
Относительно норм, регулирующих отношения в сфере конкуренции и ограничения монополистической деятельности, необходимо отметить, что Конституция РФ содержит более детальное и четкое регулирование. Так, в ст. 8 Конституции РФ сказано, что в Российской Федерации гарантируется поддержка конкуренции. Часть 2 ст. 34 Конституции РФ гласит, что не допускается экономическая деятельность, направленная на монополизацию и недобросовестную конкуренцию.
В Основном Законе ФРГ мы найдем, пожалуй, единственную правовую норму, напрямую регулирующую сферу конкурентных отношений. Так, в п. 16 абз. 1 ст. 74 отмечено, что конкурирующая законодательная компетенция распространяется, в частности, на предотвращение злоупотреблений рыночной властью.
Как справедливо отмечает Рольф Штобер, в Основном Законе ФРГ отсутствуют главы, посвященные вопросу об экономическом устройстве. Федеральная конституция не содержит основополагающих положений, категорично предписывающих в форме конституционного принципа или цели государства определенную экономическую систему. В любом случае, как полагает автор, Федеративная Республика Германия не является экономическим государством, а экономическая конституция не определяет цели государства. Однако некоторые конституции земель, принятые до вступления в силу Основного Закона ФРГ, содержат разделы об экономической жизни (ст. 151 Конституции земли Бавария, ст. 27 Конституции земли Гессен, ст. 24 Конституции земли Северный Рейн - Вестфалия). Между тем в силу ст. 31 и 74 Основного Закона ФРГ, устанавливающих верховенство федерального права над правом земель и приоритет законных полномочий Федерации, вышеназванные положения теряют практическое значение <15>.
<15> Основы германского и международного экономического права / Х.Й. Шмидт-Тренц, Ю. Плате, М. Пашке и др. СПб.: Изд. дом СПбГУ; Изд-во юр. фак-та СПбГУ, 2007. С. 448 - 450.
Примечательно, что, например, Конституция земли Бавария 1946 г. в отличие от Основного Закона ФРГ содержит положения, напрямую регулирующие конкурентные отношения. Так, ст. 156 Конституции земли Бавария гласит, что объединение хозяйствующих субъектов для целей совместного использования экономической власти и создания монополий не должно быть разрешено. В особенности картели, объединения и соглашения о цене, которые имеют своим намерением эксплуатировать широкие массы населения или уничтожить небольшие предприятия, должны быть запрещены. Также ст. 153 вышеназванной Конституции говорит о том, что независимые малые и средние предприятия, занятые в сельском хозяйстве, торговле, коммерции, ремесле и промышленности, должны поддерживаться законодательными и исполнительными органами и быть защищены от непомерных расходов и поглощений. Они должны быть защищены, и им должны быть предоставлены меры государственной поддержки в их достижениях, экономической свободе и независимости, так же как в создании и развитии их ассоциаций взаимопомощи <16>.
<16> URL: www.bayern.landtag.de/ cps/ rde/ xbcr/ SID-0A033D45-DE4934F2/ landtag/ dateien/ Bavarian_Const_2003_BF.pdf.
Примерно аналогичные конституционно-правовые нормы содержатся в Конституции земли Северный Рейн - Вестфалия 1950 г. Так, в ч. 1 ст. 27 сказано, что крупные промышленные предприятия в наиболее важных отраслях экономики и хозяйствующие субъекты, которые особенно значимы, поскольку занимают монополистическое положение в соответствующих отраслях, должны находиться в государственной собственности. Слияния, которые злоупотребляют своей экономической властью, должны быть запрещены (ч. 2 ст. 27) <17>.
<17> URL: www.landtag.nrw.de/ portal/ WWW/ GB_II/ II.1/ OeA/ International/ en/ North_Rhine_Westphalia_ Constitution_revised.jsp.
Малые и средние предприятия, занятые в сельском хозяйстве, торговле, коммерции и промышленности, должны развиваться. Ассоциации таких предприятий взаимопомощи должны поддерживаться (ст. 28) <18>.
<18> См.: Там же.
Полагаем возможным не согласиться с Рольфом Штобером в том, что поскольку федеральное право имеет приоритет над правом земель, то нормы конституций земель теряют свое практическое значение. В данном случае наличие правовых положений в конституциях федеральных земель, регулирующих экономический строй конкретной земли, в том числе затрагивающих вопросы конкуренции и монополистической деятельности, ни в коей мере не противоречат положениям Основного Закона ФРГ, а являются проявлением подлинного федерализма, определенной самостоятельности федеральных земель и служат в то же время осуществлению исполнения требований федерального законодательства.
Данная позиция согласуется с п. 16 абз. 1 ст. 74 Основного Закона ФРГ, определяющего конкурирующую законодательную компетенцию в сфере предотвращения злоупотреблений рыночной властью. Статья 72 Основного Закона ФРГ гласит, что в сфере конкурирующей законодательной компетенции земли обладают полномочием на законодательство лишь тогда и поскольку, когда и поскольку Федерация не пользуется своими законодательными правами. Так, например, на уровне федерации приняты Закон против ограничений конкуренции от 1 января 1958 г. и Закон против недобросовестной конкуренции от 8 июля 2004 г. Однако конституционно-правовые нормы не входят в противоречие с нормами вышеназванных Федеральных законов. Кроме того, Федеральный конституционный суд ФРГ не признал конституции федеральных земель Бавария и Северный Рейн - Вестфалия противоречащими Основному Закону ФРГ.
В заключение отметим, что вопрос о том, содержит ли Основной Закон ФРГ определенную экономическую конституцию или принципы, в соответствии с которыми должна формироваться экономика, является дискуссионным <19>.
<19> Основы германского и международного экономического права / Х.Й. Шмидт-Тренц, Ю. Плате, М. Пашке и др. СПб.: Изд. дом СПбГУ; Изд-во юр. фак-та СПбГУ, 2007. С. 450.
Федеральный конституционный суд ФРГ сформировал правовую позицию, согласно которой современное экономическое устройство в соответствии с Основным Законом ФРГ - лишь одно из возможных, но не единственно возможное. Оно базируется на принятых законодателем решениях в сфере социальной и экономической политики, которые могут быть заменены или изменены другими решениями <20>.
<20> Собрание решений Федерального конституционного суда: BVerfGE 4, 7, 18.
По мнению Федерального конституционного суда ФРГ, проявляющийся в конституционном тексте элемент относительной открытости данного вопроса и, следовательно, отказ от окончательных выводов об экономическом устройстве заложены законодателем с учетом возможных исторических изменений, которые особенно характерны для экономической жизни любого сообщества <21>.
<21> Собрание решений Федерального административного суда: BVerwGE 71, 183, 195.
Несмотря на то что Основной Закон ФРГ не содержит таких базовых понятий, как "рынок" и "конкуренция", тем не менее он закладывает систему предпосылок для развития рыночных отношений. Например , основные права препятствуют полной отмене рынка, дают гарантию для осуществления предпринимательской деятельности, а распределение законодательной компетенции в вопросе регулирования экономических отношений закладывает основы для существования и развития законодательства, регулирующего гармоничное развитие экономики и не допускающего злоупотребления экономической властью.
Таким образом, вопрос об экономической конституции и в отечественной, и в немецкой юриспруденции является дискуссионным, а следовательно, и вопрос о месте в конституционно-правовом материале норм, регулирующих отношения в сфере конкуренции, остается открытым. Однако полагаем, что экономические конституции Федеративной Республики Германия и Российской Федерации объективно существуют и закладывают основы для специального отраслевого регулирования конкурентных отношений.
Проблемы налоговых правоотношений являются наиболее актуальными для современного этапа развития общественных отношений. Несмотря на проводимую налоговую реформу, остается нерешенной проблема пределов налоговой оптимизации и определения критериев противоправности действий налогоплательщиков , которая до сих пор остается приоритетной . В выявлении сущности понятия «недобросовестность налогоплательщика» и обозначении подходов к формальному закреплению соответствующей дефиниции в нашей работе мы будем исходить из гипотезы, что критерии добросовестности налогоплательщика имеют экономическое содержание и вырабатываются в рамках соответствующей судебной доктрины.
При рассмотрении проблемы важна юридическая логика налогового права, характерная для правовой материи, которая проявляется, по мнению С. С. Алексеева, если держать в поле зрения все грани права, начиная с действительных юридических реалий и перейдя к глубинным пластам правовой материи: догме права, правовому содержанию, правовым идеям . Это предполагает налоговое право как многомерное, объемное социальное явление, в основе которого лежит экономическая логика поведения субъекта налогового правоотношения. Анализ правовой материи налогового права отчетливо показывает ценность выводов относительно того, что «…в материи права по мере ее развития и своеобразия тех или иных юридических систем вырисовываются в соответствии с указанными основаниями два главных слоя. Первый – непосредственно регулятивный, прагматический, когда на основе практики, опыта, обычаев, преимущественно с помощью прецедентов и закона вырабатываются оптимальные средства решения юридически значимых ситуаций, соответствующие юридические конструкции, структурные построения с тенденцией упорядочения, типизации, обобщений, и отсюда – возведения указанных элементов юридической материи в нормы, нередко приобретающие ранг или имя «Законов». И второй слой – юридико-интеллектуальный, когда непосредственно в сети юридических средств, юридических конструкций, структурных построений дают о себе знать правовые идеи. По большей части они воспринимаются как принципы права…» . Таким образом, именно в области правовых идей налогового права, к которой, в частности, изначально относится идея «добросовестности налогоплательщика», в юридической сфере начинают напрямую работать абстрактно-отвлеченные дисциплины, теория права, философия права и экономическая теория, которые на первоначальном этапе становятся основной регулирующей силой.
Догма налогового права предстает в рамках исследования в следующих плоскостях: атомистическое строение права (нормы, субъективные права, обязанности, категории и элементы правоотношений), внешние формы «опредмечивания» права (законы, иные нормативные юридические акты, реальные факты, выражающие действие права, акты реализации, применения и толкования права). При этом юридическая догма, как исторически формирующееся собственное содержание налогового права, взаимопроникает в формальную логику и экономическую теорию. Таким образом, с немалым познавательным эффектом при анализе конкретного правового материала могут быть использованы категории указанных дисциплин, что дает существенное приращение общетеоретических правовых знаний .
Методика и техника настоящего исследования как набор процедур, обеспечивающих получение единообразного и достоверного юридического материала и его первичную обработку, включает в себя обобщение правоприменительной практики и описание действующего законодательства, исторический метод толкования норм, логический анализ, метод системно-логического толкования. Интересен и эмпирический подход, позволяющий рассматривать нормативный материал как политический документ, в основе которого лежит опыт социально-экономического развития общества . Совокупность изложенных методологических подходов дает основание представить процесс решения проблемы как смену парадигмы. При этом, парадигма – обусловленная соответствующей картиной мира и господствующими гносеологическими установками исходная концептуальная схема постановки проблемы и организации средств их решения , т. е. принятая модель или образец, использование которого приводит к успеху скорее, чем применение конкурирующих способов решения проблем. Необходимо учитывать класс фактов, которые, как об этом свидетельствует парадигма, особенно показательны для вскрытия сути вещей. Используя эти факты, парадигма порождает тенденцию к их уточнению и распознаванию во все большем круге ситуаций и, подобно принятому судом решению в рамках общего закона, представляет объект для дальнейшей разработки и конкретизации. В данном процессе важна эмпирическая работа по созданию парадигмальной теории в целях разрешения неясностей .
Предположим, что в основе функционирования системы налогового права лежит экономическая логика. Экономическая логика предполагает, что устойчивость субъектов взаимодействий достигается в случае, если организация экономического пространства осуществляется на основании определенных и чётких отношений, структурированных институциональными нормами. В экономической теории, а именно в институциональной теории, под формальными институциональными нормами понимается совокупность правовых актов, контрактов и т. д., регулирующих хозяйственную деятельность, гарантом которых выступает государство с набором формализованных санкций . Таким образом, деятельность субъекта экономического отношения в рамках формальных институтов характеризуется тем, что он вступает в правоотношения, представляющие собой диалектическое единство экономического содержания и правовой формы .
Интересна позиция, согласно которой в современной юриспруденции приоритетное значение отдается экономическим обстоятельствам дела, а при рассмотрении вопросов исчезает само «право», которое подме няют властные отношения . В общем виде формальный институт (как норма права) – общеобязательное веление, выраженное в виде государственного властного предписания, регулирующего отношения в обществе. При этом он выражает имеющие ценность общественные отношения, представляет собой их модель, отражает типичность ситуации как следствие повторяемости, обладает общеобязательным характером . Наряду с властным регулированием, существует информационное и ценностно-ориентационное воздействие нормы права. Существование различных форм правового воздействия позволяет проводить различие между собственно юридическим воздействием (правовое регулирование) и неюридическим (информационное и ориентационное) .
В теории права правоотношение – урегулированные правом и находящиеся под охраной государства общественные отношения, участники которых выступают в качестве носителей взаимно корреспондирующих друг другу юридических прав и обязанностей . Необходимо отметить, что теоретическим правовым структурам предшествовала практическая деятельность людей, нашедшая воплощение в достаточно устойчивых связях и отношениях . Данные отношения выступают как результат внутренней регуляции и корректировки поведения за счет воспринятой ответственности каждым субъектом взаимодействия. Данная ответственность устанавливается институциональной нормой и может обеспечиваться как государственным, так и социальным принуждением. Необходимо учитывать, что в институциональной теории норма становится правилом поведения, когда присутствуют четыре элемента: атрибут, фактор долженствования, цена и условие, санкция за нарушение. Наличие финансовой ответственности субъектов за нарушение своих обязанностей по формированию публичных денежных фондов и (или) их правомерному использованию преследует цель восстановить имущественные интересы государства, компенсировать казне причиненные убытки. Посредством реализации штрафной функции создается режим правового урона, заключающийся в применении санкции к субъекту финансового правонарушения. Таким образом, финансовая ответственность представляет собой обязанность лица, виновного в совершении финансового правонарушения, претерпевать меры государственно-властного принуждения, предусмотренные санкциями финансового законодательства, состоящие в возложении дополнительных юридических обязанностей имущественного характера и применяемые компетентными органами в установленном процессуальном порядке .
Как известно, диспозитивность является принципом гражданского права, согласно кото-рому применение норм зависит от усмотрения участников оборота. Императивные нормы – категорические, строго обязательные, не допускающие отступлений и иной трактовки предписаний. В свою очередь, в теории права логическая структура правовой нормы состоит из гипотезы, диспозиции и санкции. Гипотеза финансово-правовой нормы содержит условия, при которых норма применяется и обычно обозначает юридический факт, который является основанием возникновения, изменения либо прекращения финансовых отношений. Специфика общественных отношений в области финансового права заключается в том, что урегулированию нормами финансового права подлежат объективные законы экономики, действие которых следует корректировать с учетом интересов государства .
Опыт социально-экономического развития общества дает основание для включения в догму налогового права экономической конституции – фундаментальной концепции государства по отношению к частной собственности, свободе контрактов, свободе предпринимательства . Существует обоснованная позиция, согласно которой экономическая конституция представляет собой системообразующий центр подсистемы конституционных норм, соединенных между собой логико-правовыми связями, и включает в себя принципы свободы экономической деятельности, единого экономического пространства, свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств, поддержки конкуренции (часть 1 статьи 8 Конституции РФ), признания и защиты частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности (часть 2 статьи 8 Конституции РФ) .
Стержнем подсистемы конституционных норм, условно названной экономической конституцией, являются основные права и свободы человека и гражданина . Необходимо отметить, что ядром экономической сво боды, как конституционного принципа, выраженного в статье 8 Конституции РФ, является возможность дискреционного поведения предпринимателей, выбор ими различных вариантов осуществления субъективных прав. Однако у конституционного права на экономическую свободу есть имманентные, т. е. установленные в самой Конституции, пределы (границы) – сфера публичного интереса. При этом объективирование этой сферы в целях лимитирования экономической свободы частных лиц – одно из предназначений конституционного права. В известном смысле конституционное право, защищая публичный интерес, ограничивает частный интерес через установление принципа необходимости добросовестного осуществления своих субъективных прав (часть 3 статьи 17 Конституции РФ) . Таким образом, возможность несовпадения частных интересов собственника и предпринимателей с публичными интересами диктует необходимость включения в экономическую конституцию положений, которые определяют экономический порядок, признающий не только самоценность экономической свободы, но и определяющий, в каких целях и в каких пределах она может быть ограничена в государственных интересах. При этом сложная природа основных экономических прав, наличие у них двух сторон – публично-правовой и частноправовой – детерминирует особенности их прямого действия. Демонстрируя свое публично-правовое содержание, нормы об основных экономических правах действуют в сфере отношений между государством и индивидом .
Экономическая конституция представляет собой конституционную систему координат правового регулирования налоговых отношений. Статьей 57 Конституции РФ установлена обязанность платить налоги, являющиеся важнейшим источником доходов бюджета, за счет которого должны обеспечиваться соблюдение и защита прав и свобод граждан, а также осуществляться социальная функция государства (статьи 2 и 7 Конституции РФ). Экономическая конституция содержит общие принципы налогообложения, вытекающие из Конституции РФ и выступающие гарантиями реализации основных начал социального, государственного и национального устройства. Таким образом, Конституция РФ не только определяет основные принципы налогообложения, но и содержит основы интерпретации применительно к налогообложению ряда положений, имеющих общеправовое значение. Поскольку конституционные принципы служат воплощению и защите основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, начал федерализма, имеются все основания говорить об их «надзаконном» значении .
Экономическая конституция может воздействовать на отраслевое законодательство посредством нормативно-интерпретационной конституционализации правового порядка при помощи интерпретационной деятельности Конституционного суда РФ, когда он рассматривает дела о толковании Конституции РФ или о конституционности различных нормативно-правовых актов в ходе осуществления конституционного контроля . Результатом деятельности Конституционного суда является выработка соответствующих правовых позиций, которые содержатся в мотивировочной части его решения и влияют на излагаемое в резолютивной части окончательное решение о соответствии или несоответствии Конституции РФ оспариваемого нормативного акта. В свою очередь, сущностью правовых позиций является формулирование имеющих существенное значение для окончательного решения системных выводов и аргументов, позволяющих выявить конституционный смысл оспариваемой нормы . Необходимо согласиться с доводом о том, что Конституция РФ – институционная нормативно-правовая основа разрешения противоречий современного общества. При этом ее сущность как политико-правового явления, призванного отражать основополагающие качественные характеристики общества, государства и личности в их соотношении и взаимосвязях, предопределяет необходимость восприятия конституционных явлений во всей их многогранности и противоречивости, когда конституция может рассматриваться как порождение и своего рода нормативно-правовой результат социальных противоречий .
Категориальный аппарат актов Конституционного суда РФ, содержит специальное понятие «баланс частных и публичных интересов» вопределении от 04.05.2000 г. «По жалобе открытого акционерного общества «Северные магистральные нефтепроводы» на нарушение конституционных прав и свобод частями первой и третьей статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном суде Российской Федерации» сформулирована правовая позиция:«…Исходя из цели обеспечения баланса конституционно-значимых интересов и недопустимости нарушения прав и свобод других лиц при осуществлении прав и свобод человека и гражданина (статья 17, часть 3, Конституции Российской Федерации), Конституционный суд Российской Федерации может определить и особенности реализации положения части третьей статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном суде Российской Федерации», в том числе путем отсрочки исполнения постановления Конституционного суда Российской Федерации, обусловленной, в частности, необходимостью обеспечивать стабильность правоотношений в интересах субъектов права…» .
Некоторые исследователи указывают на правомочия Конституционного суда РФ создавать свои правовые позиции исходя из общих принципов права, духа и буквы Конституции, начал разумности, добросовестности, справедливости и основ морали, при неспособность законодателя своевременно отслеживать меняющуюся действительность путем принятия абсолютно определенных норм в соответствии с существующими реалиями . Конституционный суд выражает правовую позицию исходя из конкретной ситуации, при этом ее параметры выражаются не только нормой, но и практикой применения. Таким образом, Конституционный суд приспосабливается к меняющимся общественным условиям .
Высказано мнение, что правовые позиции коррелируют с правом, а постановления с оценкой оспоренной нормы – с законодательством . А. А. Белкин указал на необходимость теоретического осмысления «параллелизма» инструментальной и контрольно-охранительной функции Конституции РФ , так как разрешение споров о конституционности юридических актов логически предполагает в качестве исходного материала проверку соблюдения конституционного обоснования и обеспечения соответствия конституционным нормам текущего законодательства, т. е. проверку операций, которые совершаются в рамках правотворческого процесса. В свою очередь, вопрос о том, можно ли считать правовую позицию конституционного суда источником права, является дискуссионным. При этом согласимся с позицией, что анализ решений Конституционного суда РФ среди судебных актов позволяет признать эти решения источником права . Так, Г. А. Гаджиев обосновывает позицию, согласно которой по своей юридической сути правовые позиции Конституционного суда схожи с ratio decidendi, поэтому их следует считать источниками права . «R atio decidendi » (обоснованное решение – лат.) в англосаксонской системе права основная, мотивирующая часть решения суда, в которой суд указывает правовые принципы, на которые он опирался, разрешая дело .
В. Д. Зорькин, раскрывая сущность решений Конституционного суда РФ отметил их нормативный характер и прецедентное значение, вследствие чего они являются необходимым регулятором в условиях радикальной реформы законодательства, выполняя как функцию стабилизации (консервативная функция), так и функцию развития (динамики и инновации). Решения Конституционного суда РФ с содержащимися в них правовыми позициями не прецеденты и преюдиции в традиционном понимании, а нормативные акты с преюдициальными свойствами, отражающие особого рода правотворчество и занимающие особое место в системе источников права России . Ценность данного суждения для настоящего исследования проявляется в том, что инновационная функция выражается в формировании через правовые позиции отраслевых доктрин, к которым, в частности, относится доктрина «добросовестности налогоплательщика», являющейся, по мнению Г. А. Гаджиева, общей концепцией развития налогового права . Таким образом, де-факто правовые позиции Конституционного суда РФ и судебная практика становятся источником норм, регулирующих налоговые правоотношения, а вопрос о возможности их существования в правовой системе России как формы права уже решен правоприменительной практикой.
Можно согласиться с гипотезой, что вытекающее из конституционного права требование, адресованное законодателю в процессе правового регулирования экономических отношений, использовать презумпцию добросовестности и невиновности связано с основополагающей конституционной нормой статьи 2 Конституции РФ, в силу которой «человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства» . Таким образом, экономическая конституция определяет право собственности и фискальный интерес как основополагающие категории, сводя проблему к соотношению этих категорий.
Идея конституционной экономики может стать основой развития многих доктрин права, так как перед ней стоит широкий круг задач не только теоретического, но и практического плана, к числу которых относится выявление конституционных предпосылок эффективного развития экономики. Исследование конституционной экономики предполагает одновременные работы на конституционно-правовом и экономических полях. Только на основании конкретно-исторического подхода, экономического и сравнительно-правового анализа можно вывести исследование за рамки набора стандартных тезисов относительно связи конституции и экономики . По нашему мнению, проводниками этой связи выступают акты Конституционного суда РФ, что мы попытаемся отразить в следующих разделах.
Шаталов С. Д. Налоговая реформа – важный фактор экономического роста // Финансы. – 2004. – №. 6. – С. 5.
Алексеев С . С. : «Статут», 1999. – С. 275 –276 .
Алексеев С. С. Право на пороге нового тысячелетия: некоторые тенденции мирового правового развития – надежда и драма современной эпохи. М. : «Статут», 2000 . – С. 146.
Алексеев С. С. Право: азбука – теория – философия: опыт комплексного исследования. – М. : «Статут», 1999. – С. 291.
Гаджиев Г. А., Пепеляев С. Г. : ФБК- Пресс, 1998 . – С. 55 –57 .
Тарасов Н. Н. Методологические проблемы современного правоведения: Автореф. диссертации докт. экономических наук. – Екатеринбург, 2002. – С. 41.
Кун Т. Структура научных революций. – М. : «Прогресс», 1997. – С. 44–49.
Д. Норт пишет: «Понимание того, как функционирует экономическая система, требует учёта очень сложных запутанных взаимосвязей между обществом и экономикой.». (См.: Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. – М. : Начала, 1997. – С. 143–144.)
Гражданское право. Учебник. Часть 1 / Под ред. Ю. К. Толстого, А. П. Сергеева. – М. : «Проспект», 1997. – С. 79.
Алексеев С. С. Право на пороге нового тысячелетия: Некоторые тенденции мирового правового развития – надежда и драма современной эпохи. М. : «Статут», 2000. – С. 54.
Бабаев В. К. Нормы права / Общая теория права / Под ред. В. К. Бабаева. – Нижний Новгород, 1993. – С. 293.
Радько Т. Н. Функции права / Общая теория права / Под ред. В. К. Бабаева. – Нижний Новгород, 1993. – С. 431.
Кузнецов Э. В., Сальников В. П. Наука о праве и государстве. – М. : 1999, – С. 127.
Кутафин О. Е. Источники Конституционного права Российской Федерации. – М. : Юристъ, 2002. – С. 348
Крохина Ю. А. Теоретические основы финансово-правовой ответственности // Журнал российского права. – 2004. – № 3.
Ашмарина Е. М. Специфика содержания некоторых финансово-правовых норм // Государство и право. – 2005. – № 2. – С. 107–111.
Талапина Э. В. О публичном экономическом праве // Журнал российского права . – 2004. – № 7 .
Гаджиев Г. А., Пепеляев С. Г. Предприниматель – налогоплательщик – государство. Правовые позиции Конституционного суда Российской Федерации: Учебное пособие. – М. Г. А., Пепеляев С. Г. Предприниматель – налогоплательщик – государство. Правовые позиции Конституционного суда Российской Федерации: Учебное пособие. – М. : ФБК- Пресс, 1998. – С. 187 –191.
Кравец И. А. Российская Конституция и конституционализация правового порядка (некоторые вопросы теории и практики) // Журнал российского права . – 2003 . – № 11.
Тиунов О. Решения Конституционного Суда РФ и международное право // Российская юстиция . – 2001 . – № 10 . – С. 14 .
Бондарь Н. С. Конституция, конституционный контроль и социальные противоречия современного общества // Журнал российского права . – 2003 . – № 11.
Кажлаев С. А. Судебное усмотрение в деятельности Конституционного суда РФ // Журнал российского права . – 2003. – № 11 .
Гаджиев Г. А., Пепеляев С. Г. Предпринимательство, налогоплательщик, государство . – М. : ФБК-Пресс, 1998 . – С. 51 –65.
Гаджиев Г. Правовые позиции Конституционного суда как источник конституционного права // Конституционное право: восточноевропейское обозрение . – 1999. – № 3 (28); Гаджиев Г. А., Пепеляев С. Г. Предприниматель – налогоплательщик – государство. Правовые позиции Конституционного суда Российской Федерации: Учебное пособие. – М. : ФБК- Пресс, 1998. – С. 69.
Белкин А. А. Теоретические, правотворческие и правоприменительные проблемы конституционной охраны. Дисс. на соиск. уч. ст. д-ра юрид. наук. – М., 1995. – С. Зорькин В. Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал российского права. – 2004. – № 12.
«У нас огромный поток жалоб налогоплательщиков, и он вряд ли уменьшится в обозримом будущем» (интервью с Г. А. Гаджиевым, судьей Конституционного Суда РФ) // Российский налоговый курьер. – 2004. – № 24.
Гаджиев Г. А. Конституционные принципы рыночной экономики (развитие основ гражданского права в решениях Конституционного суда РФ). – М. : Юристъ, 2002. – С. 90.
Баренбойм П. Д. Конституционная экономика для вузов: Учебное пособие. – М. : ЗАО «Юридический мир «Юстицинформ», 2002. – С. 11–13.
«Экономическая конституция –это совокупность положений Основного закона (Конституции), первичного права Сообщества и разделов мирового экономического права, касающихся устройства экономики (основные экономические права, принципы экономики и др.). При этом неважно, содержат ли эти положения прямые указания на экономическую деятельность . Определяющее значение указанных положений состоит в том, что по своему содержанию они могут относиться и к экономической жизни (например, общая свобода действий как свобода хозяйственной деятельности)».
«Федеральный Конституционный суд отмечает сдержанность Основного закона (ФРГ. – М.К .) в вопросе об экономическом устройстве. Законодатель сознательно оставил вопрос об экономической конституции открытым, чтобы не исключить возможности его свободного обсуждения в будущем и принятия новых решений . Основной закон не навязывает определенное политико-экономическое мировоззрение. Он не содержит прямых гарантий ни для социально ориентированной рыночной экономики, ни для иной экономической политики»
Конституционная экономика как новое научное направление, базирующееся на комплексном и одновременном конституционно-правовом и экономическом анализе проблем экономического развития и экономического обеспечения конституционных прав и свобод граждан, зародилась во второй половине XX столетия в США и получила полное признание в 1986 году, когда ее основатель, экономист Джеймс Бьюкенен, был удостоен Нобелевской премии. В России в начале XXI века сложилась своя школа конституционной экономики, основанная ректором Академии народного хозяйства при Правительстве РФ Владимиром Мау; ректором Московской государственной юридической академии Олегом Кутафиным; судьей Конституционного Суда РФ Гадисом Гаджиевым, организовавшим в 2009 году Лабораторию конституционной экономики в ГУ «Высшая школа экономики»; адвокатом Петром Баренбоймом, организовавшим совместно с экономистом Александром Захаровым Лабораторию конституционной экономики в 2003 году в Институте экономики переходного периода; заместителем директора Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ Владимиром Лафитским. В 2006 году Президиум Российской академии наук ввел конституционную экономику как специальность для избрания в члены-корреспонденты РАН. Московско-Петербургский философский клуб опубликовал в 2009 году под редакцией Гадиса Гаджиева сборник статей «Очерки конституционной экономики» и провел 23 октября 2009 года в Сенатском зале здания Конституционного Суда РФ соместное с судьями Конституционного Суда заседание на тему «Философия права в начале XXI столетия через призму конституционализма и конституционной экономики», на базе которого выпустил в 2010 году сборник статей под таким же названием. Ранее издательством «Юстицинформ» по конституционной экономике были выпущены учебник для экономических и юридических вузов (2006), учебные пособия для школ (2003, 2006), учебные пособия для вузов (2002, 2003), а также четыре сборника статей по вопросам статуса Банка России с позиций конституционной экономики. The constitutional economics was considerably developed by James Buchanan, who was awarded the Nobel Prize in economics in 1986 «for applying constitutional and contract thinking to economic theory and the political process.» He is considered to be the founding father of constitutional economics. Special emphasis in the Buchanan Nobel lecture is given to the problem of achieving balance between the economic possibilities of adjacent generations, which, even living contemporaneously with each other, still do not have equal access to the process of decision-making on financial issues, and thus influencing other generations either directly or indirectly. Russian schhool of constitutional economics created new approach to development of this field of academic research and also added educational courses in constitutional economics. For last several years 3 edition of textbook for universities and 2 for schools were published by the Publishing Youse «Justiceinform».
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Конституционная экономика (Д. В. Кравченко, 2010) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .
КОНСТИТУЦИОННАЯ ЭКОНОМИКА: ПРЕДМЕТ, ЗАДАЧИ И МЕСТО В СИСТЕМЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ НАУК
Конституционная экономика – это научное направление, изучающее принципы оптимального сочетания экономической целесообразности с достигнутым уровнем конституционного развития, отраженным в нормах конституционного права, регламентирующих экономическую и политическую деятельность в государстве.
Одним из первооткрывателей этого научного направления стал американский экономист Джеймс Бьюкенен, удостоенный в 1986 г. Нобелевской премии по экономике. До настоящего времени конституционная экономика развивалась в основном усилиями западных экономистов. Юристы к этой теме обращаются редко, что, безусловно, не только сдерживает развитие данного научного направления, но зачастую приводит к появлению поверхностных либо односторонних суждений. Комплексный подход к исследованию проблем конституционной экономики имеет большое практическое значение, поскольку позволяет преодолеть традиционное для юристов незнание вопросов экономики, а для экономистов – незнание вопросов права, особенно конституционного.
Преподавание экономических дисциплин без учета конституционно-правовых факторов значительно обедняет анализ экономических процессов. Не случайно видный американский экономист Джон Гэлбрейт пишет о том, что на деле экономическая теория оказывает содействие тем, кто обладает финансовой и политической властью. «Частично такое содействие состоит в обучении ежегодно нескольких сот тысяч студентов». Такое обучение не только неэффективно, оно насаждает в обществе комплекс неточных идей, в свою очередь влияющих на правящую элиту. Президент США Франклин Рузвельт, вспоминая свою учебу в юридической школе Гарвардского университета, сравнивал учебный курс конституционного права с настольной лампой без шнура. В то же время изучение права вообще, а конституционного права, в особенности, без постоянного учета основ экономических знаний может превратить такое обучение в формальную схоластику, оторванную от жизни. Нельзя не согласиться с известным российским экономистом В.Л. Тамбовцевым в том, что «проблематика экономического анализа права и те результаты (как теоретического, так и практического характера), которые получаются и могут быть получены в ходе его проведения, не только интересны с чисто научной точки зрения, но и обладают значительным потенциалом для совершенствования нормотворческой работы в нашей стране…».
В связи с этим следует особо отметить не только комплексное исследование под редакцией В.Л. Тамбовцева, но и ряд других работ российских юристов (Н.С. Бондарь, О.Е. Кутафин) и экономистов (А.А. Пороховский).
Западные экономисты, создав конституционную экономику, с большим отрывом лидируют в ее развитии. Однако XXI столетие потребует более углубленного изучения и применения конституционно-правового элемента данного научного направления. Те многочисленные юридические «погрешности», которые были допущены экономической теорией конституционной экономики в XX в., сейчас становятся тормозом на пути ее развития. Для примера приведем определение основ теории конституционной экономики, предложенное ее автором Дж. Бьюкененом: «Конституционный экономический анализ пытается объяснить свойства альтернативных сводов законодательных, институционных, конституционных правил, ограничивающих выбор и деятельность экономических субъектов и политиков».
Такая формулировка, по всей видимости, насторожила бы любого юриста-конституционалиста и заставила бы его задуматься о том различном смысловом значении, которое вкладывают в понятие «конституционный» экономисты и юристы.
В поисках истины обратимся к вопросу о том, какое содержание термину «конституция» придавалось в латыни и как оно различается в современных языках.
В латыни термин «конституция» и производные от него слова охватывали самый широкий круг понятий:
constitution , onis f. 1) устройство, установление; – corporis телосложение; 2) политическое устройство, конституция; 3) установление, определение; определение понятия; 4) постановление, решение, распоряжение; закон; – sancta священный закон.
constitutum , i n 1) постановление, определение; 2) условное место; условленное время; 3) уговор, условие спорящих о явке; ad constitutum venire явиться по уговору; 4) намерение.
constituo, stitui, stitutum, ere 1) ставить, помещать; 2) воен. размещать, выстраивать; 3) указывать место жительства, водворять, поселять; 4) назначать на должность; 5) строить, сооружать, воздвигать, устраивать; 6) учреждать, устанавливать; 7) устанавливать, составлять, constituere legem установить закон; 8) упрочивать, приводить в порядок; 9) приводить в порядок, устраивать; 10) постановлять, определять, назначать; 11) юр. законом устанавливать; выносить решение; 12) решаться, решать; принимать решение.
В современном английском языке термин «конституция» имеет также много значений: 1) основной закон государства; 2) учредительный акт или действие; 3) установленное право и обычаи; 4) учредительные документы коммерческой или некоммерческой организации; 5) основные принципы отдельно взятой социальной группы; 6) акт назначения на должность; 7) состояние, форма, структура и соединение частей целого, характеризующие объект; 8) телосложение и т.д..
Современный русский язык заметно сужает содержание термина «конституция», придавая ему только два значения: 1) Основной закон государства, определяющий основы общественного и государственного строя, систему государственных органов, права и обязанности граждан; 2) строение, структура организма.
Итак, вполне очевидно, что термин «конституция» в русском языке имеет гораздо меньше смысловых значений, чем в английском, и, судя по всему, в работах Бьюкенена слова «конституция» и «конституционный» употребляются не только в смысле основного закона страны, но и в других значениях – как принципы поведения общественных организаций, семьи и т.д.
Законодательство терминологически само по себе не бывает совершенным и идеальным. В текстах законов немало неясностей, особенно в вопросах предпринимательской деятельности. Американские суды, например, столкнувшись с подобной ситуацией, не жалуются, не саботируют, не ждут законодательных поправок, а берут на себя нелегкий труд толкования, применения, интерпретации и разъяснения. Чаще всего это бывает, когда текст закона не вполне ясен и четок (типичная современная российская ситуация).
Кстати, поскольку многие термины приходят в нашу конституционную экономику из иностранных языков, крайне важно точно определить их значение. Приведем пример, связанный с русским значением английского слова «accountability». Оксфордский англорусский словарь переводит это слово как «подотчетность», что означает в русском языке определенную степень подчиненности. В действительности этот термин означает «ответственность за ошибки и обязанность быть открытым при ведении дел», но не предусматривает никакой степени подчиненности. Вопрос рецепции права еще будет подниматься в настоящем пособии.
Одним из важных достоинств конституционной экономики является необходимость для экономистов и юристов в буквальном смысле этого слова находить общий язык, добиваться чистоты и единообразия юридической и экономической терминологии. Экономисты и юристы, употребляя правовые термины, должны вкладывать в них один и тот же смысл.
О соотношении конституционной экономики и конституционного права
Как соотносятся между собой конституционная экономика и конституционное право?
Швейцарец Р. Швери в своей полемической статье замечает, что «кажется, лишь одно-единственное определение экономической науки может уцелеть в условиях постоянных изменений объекта, который она изучает: “Экономическая наука – это то, чем занимаются экономисты…”». И после этой цитаты из Дж. Винера автор продолжает: «Мы можем утверждать, что экономическая наука, потеряв объект, приобрела взамен специальный подход, который может быть применен к анализу как рыночного, так и нерыночного сектора общественной жизни. Такова на самом деле миссия теории рационального выбора (ТРВ)». Далее Р. Швери отмечает успех «крестового похода» экономической науки, направленного на завоевание всех других общественных дисциплин. Это связано, по его мнению, с тем, что в современной общественной науке все неточное должно быть заменено точным, чему способствует теория рационального выбора, формализующая логику, которой руководствуются люди, осуществляя свой выбор в самых разных ситуациях – будь то каждодневный выбор продуктов либо выбор супруга или партии при голосовании. Поскольку задача максимилизации прибыли для корпорации сравнима с точки зрения теории рационального выбора с получением политической партией на выборах максимального числа голосов избирателей, то для правового анализа этих ситуаций нужно учитывать как формальные (нормативные), так и неформальные ограничения. Например, водитель с низким достатком будет ездить с меньшей скоростью не только из-за правил дорожного движения и ограничительных знаков, но и потому, что штрафы за нарушения этих правил для его бюджета более ощутимы, нежели у обеспеченных людей, которые соответственно в среднем будут ездить быстрее.
Таким образом, логика процессов рыночного обмена в слегка измененном виде вполне применима и для анализа политических «рынков» с учетом их конституционно-правовых и других ограничений. Р. Швери находит несправедливыми упреки «по поводу империалистических устремлений экономической науки», полагая, что юристы сами могут взять на вооружение теорию рационального выбора (ТРВ) вообще и теорию конституционного выбора Дж. Бьюкенена в частности. Далее, обращаясь ко всем нам, Р. Швери пишет: «Когда современные российские ученые отвергают ТРВ, это вряд ли происходит по той причине, что они осуществляют рациональный выбор теоретических инструментов для своих исследований. Дело в том, что они не готовы принять важный вызов, который ТРВ бросает всем общественным наукам».
Полемический задор швейцарца требует вспомнить ситуацию, с которой экономическая наука столкнулась к тому времени, когда Бьюкенен сформулировал свои основные идеи. В связи с этим обратимся к авторитету, с которым, возможно, будет считаться любой самый горячий полемист.
В 1973 г. экономист Джон Гэлбрейт развенчал многие претензии экономической науки. В частности, он писал: «До тех пор, пока предполагалось, что экономическая система осуществляет свою деятельность в интересах отдельного человека, подчинена его нуждам и желаниям, можно было предполагать, что функция экономической теории состоит в объяснении процесса, посредством которого это происходит. Экономисты, подобно другим ученым, обожают такие определения предмета их науки, в которых подразумевается его глубокое и универсальное значение». Далее Гэлбрейт указывает на тот тупик, в котором оказалась традиционная экономическая наука, что, по всей видимости, заставило Джеймса Бьюкенена и других экономистов перенести свои поиски на сопредельные с экономикой области, в первую очередь на конституционное право.
Нужно отметить, что в начале своих исследований (в 1962 г.) Бьюкенен образно, как сын фермера, и вместе с тем примирительно писал о необходимости – несмотря на возможные ошибки и инциденты – вспашки борозды вдоль межи, разделяющей разные научные поля, поскольку почва там может быть более плодородной. В то время Бьюкенен не пытался создать новую идеальную конституцию, он не рассматривал проблемы разделения властей, судебного контроля за исполнительной и законодательной властями, право вето и т.д. Позже Бьюкенен отходит от этой взвешенной позиции. В 1975 г. в книге «Границы свободы. Между анархией и Левиафаном» он с некоторым апломбом критикует Томаса Джефферсона и авторов Французской Декларации прав человека за конституционный принцип юридического равенства людей с момента их рождения. Далее, поверхностно рассмотрев содержание Конституции США 1787 г., он заявляет, что сделанная в ней ставка на сочетание принципов разделения властей и федерализма в середине 70-х гг. XX столетия себя не оправдала. В итоге он вполне серьезно призывает к «конституционной революции», которая вместо принципа демократического правления большинства установит принцип всеобщего единогласия. Горячность Бьюкенена легко объясняет разразившийся в 1972 – 1974 гг. острейший конституционный кризис – Уотергейтское дело. Ученый ратует за изменение Конституции США, считая, что конституционного судебного контроля недостаточно. Жизнь не подтвердила этого тезиса, и уже в 1986 г., за год до 200-летнего юбилея Конституции США, Бьюкенен, выступая с лекцией при вручении ему Нобелевской премии, вполне мирно отзывается о ее содержании. Похоже, получение столь престижной премии поставило точку в заочном споре Дж. Бьюкенена с Джеймсом Мэдисоном и другими отцами-основателями США.
В 1997 г. в предисловии к русскому изданию книги «Расчет согласия» Дж. Бьюкенен отмечает, что по-прежнему не исключает возможности улучшить американскую Конституцию, но сейчас он пишет работу под названием «Новый федералист» как конституционное руководство для Югославии, которое, на взгляд автора, можно было бы применить и для России. Памятуя о том, что случилось с Югославией, мы вряд ли последуем практическим советам Джеймса Бьюкенена. Вместе с тем необходимо воздать должное мудрецу из Вирджинии за совершенный им теоретический прорыв, который вдохнул новую жизнь в экономическую науку и даст серьезный толчок развитию конституционного права.
При всех оговорках, которые можно было бы сделать, российская (да, кажется, и западная) наука конституционного права едва ли учитывает выводы, сделанные Дж. Бьюкененом и другими экономистами. Причина тому кроется, скорее всего, в традиционном консерватизме юридической науки.
Переводчик Дж. Бьюкенена на русский язык и руководитель российского Фонда экономической инициативы В. Кокорев отмечает: «В 90-е годы теория конституционного выбора как самостоятельная отрасль экономической науки сильно «сбавила» темпы по сравнению с предыдущими десятилетиями второй половины XX в. Это неудивительно. Контуры новой политической экономии были уже очерчены. Во многом это сделано стараниями лично Дж. Бьюкенена и сотрудников возглавляемого им Центра изучения общественного выбора. Однако сегодня, чтобы вдохнуть в теорию новую жизнь, нужна новая идея, а она не может появиться на Западе. Постиндустриальное государство уже не может обеспечивать высокие темпы развития национальных экономических систем. О кардинальном изменении видения роли государства говорить пока еще рано, но оно, вероятно, произойдет в ближайшие десятилетия, и прежде всего потому, что обновилась сама экономическая теория».
Вспомним определение современной экономической науки другого Нобелевского лауреата по экономике Ф. Хайека: «Экономическая проблема возникает, как только различные цели начинают конкурировать за имеющиеся ресурсы». Например, распределение государственных бюджетных средств или финансовых ресурсов корпорации можно сравнить с решением вопроса о вступлении или невступлении в войну либо с планированием размера семьи и т.д. Важно вовремя понять суть возникшей проблемы, чтобы подойти к ее решению наиболее рациональным образом. Главное – заметить существование проблемы. Еще в 1935 г. Ф. Хайек писал о «нашем неумении замечать существование экономических проблем». С тех пор, к сожалению, мало что изменилось.
Конституционная экономика и экономический анализ права
Если конституционная экономика исследует влияние конституционных ценностей на экономические процессы, равно как экономических закономерностей на формирование и толкование конституционных принципов, то такое популярное на западе направление научных исследований, как экономический анализ права (law and economics ), занимается применением экономического инструментария к анализу различных отраслей права. Предмет этих направлений частично пересекается, однако методы исследований во многом различаются.
Конституционная экономика занимается исследованием именно конституционно-правовых институтов и ценностей в их взаимодействии с экономическими процессами и является в большей степени правовой дисциплиной. Она основана на идее, что правовые, в первую очередь конституционные, принципы и институты имеют высшую ценность и должны учитываться экономическими агентами, законодателем, правоприменителем. В экономической сфере необходимо разумное сочетание как собственно экономических (рациональных, эгоистических), так и иных – конституционных, моральных, этических – ценностей для достижения общественного благополучия.
Экономический анализ права, в свою очередь, развивался в основном усилиями экономистов и сложился как научное направление, применяющее экономические предпосылки, критерии и абстрактные экономические модели для анализа правовых норм в любой сфере. Еще со времен Адама Смита это направление развивалось как исследование законов, регулирующих рынки в их традиционном понимании. «Новый» экономический подход к праву, берущий свое начало в исследованиях И. Бентама (1774 – 1832), подвергает экономическому анализу правовые нормы, регулирующие нерыночное поведение (преступление и наказание, брачно-семейные отношения, политические и законотворческие процессы). Экономика права основана на предпосылках теории рационального выбора, на важнейших законах микроэкономической теории и постулатах институциональной экономики, она рассматривает правовые нормы как стимулы к определенному поведению или ограничения, связанные с дополнительными затратами по их соблюдению. При этом оптимальными являются те законы, которые приводят к наиболее эффективному распределению ресурсов в обществе.
Методы экономического анализа права используются и в конституционно-правовых исследованиях, но с большой осторожностью, чтобы не принизить ценность собственно правовых принципов и механизмов. Более широко принимаемым в юридической науке является мнение, что право должно опираться на свои собственные ценности. Это означает, по мнению Андраша Шайо, что право может функционировать именно потому, что оно не принимает во внимание другие регулятивные системы, в том числе систему ценностей общества. Из этого следует, что социальные ценности, включая и экономические идеи, не имеют прямого отношения к праву, хотя и могут быть имплантированы в правовую систему с помощью специальных юридических механизмов. Следовательно, чтобы допустить экономическую риторику в процесс правоприменения и доказывания, необходимо специальное законодательное дозволение.
Конституционная экономика пытается учесть достижения других областей знаний, в первую очередь экономической науки, чтобы подтвердить, объяснить и развить ценности конституционного права. Перед ней стоит широкий круг задач не только теоретического, но и практического плана.
К числу практических задач относится выявление конституционно-правовых предпосылок эффективного развития экономики. Взаимосвязь между конституцией и экономикой подтверждается опытом многих стран. Достаточно привести пример Англии эпохи славной революции. Ее основным итогом стало принятие Билля о правах (в 1689 г.), послужившего, по сути, тем фундаментом, на котором была построена британская конституционная система. Полномочия королевской власти были ограничены. Право устанавливать, изменять законы, приостанавливать их действие, вводить налоги было предоставлено парламенту. Конституционная реформа расчистила путь для преобразований в экономике. Одним из первых шагов в этом направлении стало учреждение в 1694 г. Банка Англии. В результате эта страна одной из первых вступила в эру промышленной революции и бурного экономического роста.
Одним из направлений конституционной экономики является использование экономических моделей, инструментов, закономерностей для толкования конституционных принципов и ценностей. Конституции большинства государств гарантируют свободу экономической деятельности, защиту конкуренции, частной собственности. Но для того, чтобы гарантии были реально действующими, необходимо понимать, как работает рынок, что такое конкуренция и почему государству необходимо защищать права собственности. Объективные экономические закономерности во многом предопределяют содержание конституционных принципов и норм, их игнорирование приводит к спаду или застою в экономическом развитии, снижению эффективности производства и т.д.
Следующее направление конституционной экономики заключается в анализе воздействия экономики на государство. Как показывает исторический опыт, рыночная экономика – это, безусловно, основа существования демократического режима, но ее наличие может и не привести к становлению такового. Для демократии в равной мере опасны как отсутствие, так и неограниченное развитие свободы предпринимательской деятельности. Осознание этой угрозы привело к появлению антитрестовского законодательства в США, принятию во многих странах мер по поддержанию рыночной конкуренции и малого бизнеса. На состояние, форму, устойчивость демократических режимов немалое воздействие оказывают такие факторы, как уровень экономического развития, поляризация общества, способность государства поддерживать минимальные социальные стандарты. Кроме того, в рамках данного направления исследуются механизмы воздействия экономики на сохранение либо изменение конституционных форм.
В состав конституционной экономики входит также изучение воздействия экономических кризисов на государство и право, равно как и конституционных кризисов на экономику. Результатом такого воздействия порой становится преобразование и даже слом соответственно экономических отношений либо существующих форм правления. Показательна в этом плане история крупнейших системных кризисов XX в. (кризис индустриального общества 20 – 30-х гг. и постиндустриальный кризис конца прошлого столетия). Каким бы тяжким испытанием ни был кризис 20 – 30-х гг., развитые демократии Запада (США, Великобритания) прошли через него с меньшими потрясениями и жертвами, нежели менее устойчивые конституционные системы Германии, Испании, Италии, стран Латинской Америки. Еще более наглядно значимость этого направления конституционной экономики прослеживается на примере кризисных 70-х гг. XX столетия.
Важной задачей конституционной экономики является изучение влияния глобализации мировой экономики (иными словами, все большего вовлечения отдельных государств в мировую торговлю) на конституционные процессы в конкретных странах. Конституционная экономика может помочь преодолеть стереотип о том, что из-за низкой конкурентоспособности российской экономики для нее нет места в мировом разделении труда. Представители этого научного направления также должны участвовать в оценке конституционных и экономических последствий вступления России в международные экономические организации и союзы.
Исследование конституционной экономики предполагает одновременность работы на конституционно-правовом и экономическом полях. По мнению авторов учебного пособия, только на основе сочетания конкретно-исторического подхода, экономического и сравнительно-правового анализа можно вывести исследование за рамки набора стандартных тезисов относительно связи конституции и экономики, демократии и свободного рынка.
Для иллюстрации стоит привести пример недавно появившейся конституционной доктрины независимости центральных банков от исполнительных и законодательных органов власти, которая возникла во второй половине XX в., а к 90-м гг. получила закрепление в законодательстве многих десятков стран. С удовлетворением можно отметить, что в нашей стране независимость Банка России закреплена в ст. 75 Конституции РФ. Эта конституционная доктрина была инициирована и практически осуществлена прежде всего усилиями экономистов. Именитые финансисты прямо заявили, что центральные банки, ответственные за печатание денег, создание золотовалютных резервов и борьбу с инфляцией, не должны находиться в подчинении у законодательной и исполнительной ветвей власти, с тем чтобы избежать влияния сиюминутных политических интересов на долговременные финансовые интересы страны. Этот пример показывает: наука конституционного права должна «догонять» экономическую мысль, одновременно переоценивая многие традиционные доктрины, начиная с доктрины разделения властей.
Для России важность учета зарубежного опыта вряд ли нуждается в обосновании. Западные страны обладают уникальным опытом формирования и поддержания в работоспособном состоянии институтов рыночной демократии. Сравнительные исследования помогают выявить области, нуждающиеся в правовой и экономической модернизации. Здесь примером может стать опыт использования другими странами рыночных механизмов в традиционно огосударствленных в России сферах, таких как образование и наука. Так, американские частные университеты предоставляют самое лучшее и престижное в мире высшее образование. Как отмечает С.Гуриев, «в рейтингах качества исследований американские университеты занимают 17 из 20 ведущих позиций». В этой области экономический анализ успеха зарубежных институтов может стать основой для конституционно-правовых перемен в России.
Наконец, конституционная экономика может помочь гражданам России правильно применять свою Конституцию. Об этом говорил в своей Нобелевской лекции Джеймс Бьюкенен: «Повышение роли конституции ставит конкретные задачи перед политической экономией… Практическая задача конституционной политэкономии – это помощь избирателям, контролирующим в конечном счете свою социальную систему, в их постоянном поиске таких принципов политической игры, которые в максимальной степени соответствовали бы их многообразным интересам».
1. В Российской Федерации гарантируются единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности.
2. В Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности.
1. Содержащиеся в данной статье конституционные принципы формируют основы конституционного экономического строя. Эти принципы лежат в основе большой совокупности конституционных норм, объединенных логико-правовыми связями и в силу этого представляющих собой определенное единство, подсистему норм, построенную с использованием концепции "экономической конституции". Усилиями экономистов и юристов Германии, Франции, Испании, Италии, США, Португалии создана теоретическая конструкция, встроенная в систему конституционного права, которая пытается объяснить, как конституция регулирует экономические отношения*(22). Она позволила связать в единое целое такие разнородные и противоречивые явления, как свобода экономической деятельности и интервенция государства в сферу экономики. Будучи сопряженной с концепцией социального государства, экономическая конституция превращается в конституционно-правовую основу социально ориентированной рыночной экономики.
Как подсистема конституционно-правовых норм экономическая конституция охватывает:
1) принципы основ конституционного строя о свободе экономической деятельности, едином экономическом пространстве, многообразии и равноправии различных форм собственности, защите конкуренции (ст. 8), о социальном характере государства (ст. 7);
2) конституционные нормы об основных экономических правах и свободах и основных правах, имеющих хозяйственно-конституционное значение, а также о конституционных гарантиях предпринимательства (ст. 7, ч. 2 ст. 34, ч. 1 ст. 74, ч. 2 ст. 75); о значении общепризнанных норм и принципов международного права и норм, содержащихся в международных договорах РФ (ст. 15);
3) нормы, устанавливающие конституционный экономический публичный порядок: а) конституционные принципы государственного регулирования экономической деятельности; б) нормы о возможности ограничения основных экономических прав; в) нормы о полномочиях федеральных и региональных органов государственной власти в сфере правового регулирования предпринимательства. Общей тематикой объединены положения Конституции, касающиеся финансов и налогов. Конституционное финансовое право является самостоятельной частью "экономической конституции".
Принцип единства экономического пространства имеет особое значение в федеративных государствах, субъекты которых имеют свое законодательство (ст. 5 Конституции). Он также связан с категорией "государственное единство", использованной в преамбуле Конституции. Целый ряд конституционных положений в гл. 3 Конституции "Федеративное устройство" устанавливают гарантии экономической целостности федеративного государства.
Конституционный Суд РФ применил принцип единства экономического пространства для обоснования налоговой централизации в Российской Федерации. В Постановлении КС РФ от 21.03.1997 N 5-П*(23), касавшемся положений Закона РФ от 27.12.1991 N 2118-1 "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" (в ред. от 11.11.2003), содержится важная правовая позиция, в соответствии с которой принципы налогообложения и сборов в части, непосредственно предопределяемой положениями Конституции, в соответствии с ее п. "а" ст. 71 находятся в ведении РФ. К ним относятся: обеспечение единой финансовой политики, включающей в себя и единую налоговую политику, единство налоговой системы, равное налоговое бремя и установление налоговых изъятий только на основании закона.
Принцип единой финансовой политики закреплен в ряде статей Конституции, прежде всего в ее ст. 114 (п. "б" ч. 1), согласно которой Правительство обеспечивает проведение единой финансовой, кредитной и денежной политики.
Эти положения развивают одну из основ конституционного строя - принцип единства экономического пространства (ч. 1 ст. 8), означающий в том числе, что на территории РФ не допускается установление таможенных границ, пошлин, сборов и каких-либо иных препятствий для свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств (ч. 1 ст. 74), а ограничения перемещения товаров и услуг могут вводиться в соответствии с федеральным законом, если это необходимо для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей (ч. 2 ст. 74).
Из приведенных конституционных норм следует, в частности, что не допускается установление налогов, нарушающее единство экономического пространства РФ. С этой точки зрения недопустимо как введение региональных налогов, которое может прямо или косвенно ограничивать сводное перемещение товаров, услуг, финансовых средств в пределах единого экономического пространства, так и введение региональных налогов, которое позволяет формировать бюджеты одних территорий за счет налоговых доходов других территорий либо переносить уплату налогов на налогоплательщиков других регионов.
Единство экономического пространства и, следовательно, единство налоговой системы обеспечиваются единой системой федеральных налоговых органов. Налоговые органы, как относящиеся к федеральным экономическим службам, в соответствии с Конституцией находятся в ведении РФ (п. "ж" ст. 71); налоговые органы в субъектах РФ являются территориальными органами федеральных органов исполнительной власти (ч. 1 ст. 78), а не органами субъектов РФ.
Конституционный Суд РФ в Постановлении от 21.03.1997 N 5-П отметил, что выявление конституционного смысла гарантированного Конституцией органам государственной власти субъектов РФ права устанавливать налоги возможно только с учетом основных прав человека и гражданина, закрепленных в ст. 34 и 35 Конституции, а также конституционного принципа единства экономического пространства. Исходя из необходимости достижения равновесия между указанными конституционными ценностями, налоговая политика стремится к унификации налоговых изъятий. Этой цели служит и такой общий принцип налогообложения и сборов, как исчерпывающий по своему характеру перечень региональных налогов, которые могут устанавливаться органами государственной власти субъектов РФ, и вытекающие из него ограничения по введению дополнительных налогов и налоговых платежей.
Обоснованный конституционным принципом единства экономического пространства и сформулированный Судом принцип налоговой централизации, в силу которого субъекты РФ не вправе устанавливать дополнительные налоги, лежит в основе принятого НК (ст. 12-14). В Определении от 05.02.1998 N 22-О*(24) Конституционный Суд РФ указал, что на основе правовой позиции, выработанной в Постановлении от 21.03.1997 N 5-П, органы местного самоуправления также не вправе устанавливать дополнительные налоги и сборы, не предусмотренные федеральным законом. Иное понимание смысла содержащегося в ч. 1 ст. 132 Конституции понятия "установление местных налогов и сборов" противоречило бы действительному содержанию Конституции (см. Постановление КС РФ от 17.06.2004 N 12-П по делу о проверке конституционности ряда статей БК *(25)).
Принцип единства экономического пространства использовался Конституционным Судом для обоснования требований единства финансовой политики: "из Конституции Российской Федерации, а именно из закрепленных в ней требований единства финансовой политики и финансового регулирования, установления правовых основ единого рынка, единства экономического пространства, получивших развитие в федеральных законах, вытекает, что функционирование бюджетной системы Российской Федерации имеет целью гарантирование основ конституционного строя, финансовое обеспечение прав и свобод человека и гражданина, что, в свою очередь, предопределяет конституционные требования к надлежащей регламентации бюджетно-правового статуса субъектов Российской Федерации и муниципальных образований как участников бюджетных отношений, в том числе - по обслуживанию счетов бюджетов"*(26). Исходя из принципа единства экономического пространства, Конституционный Суд пришел к выводу, что субъекты РФ не лишены полномочий по установлению административной ответственности, в том числе в определенных сферах финансового и кредитного регулирования (Определение от 08.04.2004 N 137-О*(27)). В Постановлении КС РФ от 10.12.1997 N 19-П "По делу о проверке конституционности ряда положений Устава (Основного закона) Тамбовской области"*(28) со ссылкой на п. "ж" ст. 71 Конституции отмечается, что закрепленный ею принцип единства экономического пространства (ч. 1 ст. 8) предопределяет проведение единой финансовой политики и, соответственно, наличие единой финансовой системы, включая бюджетную и налоговую; при этом органы государственной власти субъектов РФ участвуют в финансовых, валютных и кредитных отношениях, имеющих общефедеральное значение, в той мере и постольку, в какой и поскольку это предусмотрено и допускается федеральными законами, иными правовыми актами федеральных органов государственной власти; отнесение финансового, валютного, кредитного регулирования к ведению РФ не препятствует органам государственной власти субъекта РФ в пределах своих полномочий осуществлять меры по мобилизации и расходованию собственных финансовых ресурсов.
Конституционный Суд РФ разъяснял также, что конкретизируя обязанность государства по гарантированию единства экономического пространства, Конституция (п. "ж" ст. 71) относит установление правовых основ единого рынка к ведению РФ, поскольку без обеспечения приоритетного, прямого действия законов, закрепляющих эти правовые основы (ГК, законы в области антимонопольной политики и защиты конкуренции, ценообразования, финансового, валютного, кредитного, таможенного регулирования и т.п.), на территории всего государства свобода экономической деятельности не может быть реализована (см. Постановление от 04.03.1997 N 4-П *(29)).
Конституционный принцип свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств, в его интерпретации Конституционным Судом, лежит в основе особого конституционно-правового режима стабильности экономического оборота, который базируется на принципе поддержания доверия к закону.
Абзацем 2 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 14.06.1995 N 88-ФЗ "О государственной поддержке малого предпринимательства в Российской Федерации" (в ред. от 02.02.2006) предусматривалось, что если в результате изменения налогового законодательства будут созданы менее благоприятные условия для субъектов малого предпринимательства по сравнению с ранее действовавшими условиями, то в течение первых четырех лет своей деятельности указанные субъекты подлежат налогообложению в том же порядке, который действовал на момент их государственной регистрации.
Положение Федерального закона от 31.07.1998 N 148-ФЗ "О едином налоге на вмененный доход для определенных видов деятельности" (в ред. от 24.07.2002) о недопустимости применения в дальнейшем абз. 2 ч. 1 ст. 9 Федерального закона "О государственной поддержке малого предпринимательства в Российской Федерации" не может иметь обратную силу и не применяется к длящимся правоотношениям, возникшим до дня официального опубликования нового регулирования, включая соответствующий нормативный акт законодательного (представительного) органа субъекта Федерации о введении на его территории единого налога. Подобное истолкование указанного положения обусловлено конституционно-правовым режимом стабильности условий хозяйствования, выводимым из ч. 1 ст. 8, ч. 1 ст. 34 и ст. 57 Конституции, отметил Конституционный Суд в своем Определении от 01.07.1999 N 111-О*(30).
Постановление КС РФ от 23.02.1999 N 4-П "По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 29 Федерального закона от 3 февраля 1996 года "О банках и банковской деятельности" в связи с жалобами граждан О.Ю. Веселяшкина, А.Ю. Веселяшкина и Н.П. Назаренко"*(31) позволяет углубить представления о содержании конституционного принципа стабильности экономического оборота, выводимые из принципа свободного перемещения товаров, денег и финансовых средств (ч. 1 ст. 8 Конституции).
В силу этого принципа государство обязано обеспечивать условия для стабильного гражданского оборота и использовать для этого правовое регулирование. Государственное регулирование рыночных отношений выражается в установлении порядка создания и деятельности их участников.
Правовое регулирование рынка не должно нарушать основные принципы рыночной экономики: равенство участников оборота, свобода принятия экономических решений и самостоятельная ответственность за их результаты, ответственность за причиненный вред.
Отношения между вкладчиками и банком составляют часть гражданского оборота. Стабильность этих отношений, по мнению, высказанному Судом, должна обеспечиваться путем создания публично-правовых, императивных норм, ограничивающих формальную свободу договора.
В качестве самостоятельного правового явления может быть рассмотрен принцип свободного перемещения финансовых средств. А. А. Ефремов обращает внимание на его двойственную сущность: как гарантии (условия) перемещения товаров и услуг, поскольку их рыночный оборот возможен только при одновременном денежном обращении; и как самостоятельного принципа правового регулирования отношений, возникающих при обращении финансовых средств вне оборота товаров и услуг*(32).
Данный конституционный принцип лежит в основе правового регулирования такого сегмента единого рынка, каким является финансовый рынок, включающий и рынок эмиссионных ценных бумаг.
Гарантируемая государством поддержка конкуренции представляет собой конституционно-правовой инструмент создания благоприятной экономической среды. В этих целях оправдана интервенция государства в сферу экономических отношений. Государство, имея в виду положение ч. 2 ст. 34 Конституции о недопустимости экономической деятельности, направленной на монополизацию и недобросовестную конкуренцию, должно посредством принятия законов о конкуренции обеспечивать поддержку именно добросовестной конкуренции между субъектами предпринимательства, установив необходимые ограничения (пределы) свободы экономической деятельности. Тем самым конституционный принцип поддержки конкуренции выполняет роль содержащихся в самой Конституции ограничений указанной свободы.
Экономическая свобода, по смыслу Конституции, предполагает прежде всего свободу предпринимательства. Свобода предпринимательской деятельности представляет собой универсальный (интегрированный) принцип конституционного права, объединяющий в своем составе несколько относительно самостоятельных принципов правового регулирования отношений в сфере предпринимательской деятельности (принцип свободы договора, общедозволительный принцип, принцип свободы конкуренции и др.).
На принципе экономической свободы строится российская конституционно-правовая модель взаимоотношений публичной власти и бизнеса. Она основывается на признании объективно существующих пределов регулирования публичной властью предпринимательской деятельности.
На конституционный принцип свободы экономической деятельности, закрепленный в основах конституционного строя (ст. 8 Конституции), опираются нормы , закрепляющие права, имманентно присущие обществу, в котором функционирует рыночный тип экономики. Их можно обозначить как основные экономические права. К ним относятся:
Право выбирать род деятельности или занятий - означает свободу экономического выбора: быть либо предпринимателем-работодателем, либо работником (ст. 37);
Право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства - означает свободу рынка труда (ст. 27);
Право на объединение - предполагает соответствующее право для совместной экономической деятельности, а следовательно, свободу выбора организационно-правовых форм предпринимательской деятельности и образования в уведомительном порядке различных предпринимательских структур (ч. 1 ст. 30);
Право иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами (ч. 2 ст. 35), свобода владеть, пользоваться и распоряжаться землей и другими природными ресурсами (ч. 2 ст. 36), использование имущества для целей предпринимательской деятельности (ч. 1 ст. 34) - означает свободу формирования имущественной базы предпринимательства, использования имущества, свободу реализации на рынке произведенного товара, включая право на свободу договора;
Право на защиту от монополизма и недобросовестной конкуренции (ст. 34) - предполагает свободу конкуренции.
В нормативное содержание свободы экономической деятельности как конституционного принципа входит, как свидетельствует практика Конституционного Суда РФ, прежде всего свободное от какого-либо воздействия принятие хозяйственных решений.
Конституционный принцип свободы экономической деятельности послужил основанием при вынесении Конституционным Судом РФ Постановления от 23.12.1997 N 21-П "По делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 855 Гражданского кодекса Российской Федерации и части шестой статьи 15 Закона Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" в связи с запросом Президиума Верховного Суда Российской Федерации"*(33).
В Постановлении КС РФ от 30.01.2009 N 1 по делу о проверке конституционности положений п. 2, 3 и 4 ст. 13 и абз. второго п. 1.1 ст. 14 Федерального закона "Об обороте земель сельскохозяйственного назначения" в связи с жалобой гражданки Л.Г. Погодиной, отмечается, что основные начала, перечисленные в п. 1 ст. 1 ГК РФ, имеют конституционное значение, то есть являются констиуционно значимыми принципами, которые в силу этого могут рассматриваться в качестве критериев при осуществлении судебно-конституционного контроля.
Права владения, пользования и распоряжения имуществом, а также свобода предпринимательской деятельности и свобода договоров могут быть ограничены федеральным законом, но только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 3 ст. 55 Конституции), что корреспондирует положениям ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Поэтому, регулируя посредством гражданского законодательства предпринимательскую деятельность коммерческих организаций, в том числе акционерных обществ, федеральный законодатель в соответствии с п. "в" и "о" ст. 71 Конституции обязан учитывать, что по смыслу положений ч. 3 ст. 55 Конституции во взаимосвязи с ее ст. 8, 17, 34 и 35 возможные ограничения федеральным законом прав владения, пользования и распоряжения имуществом, а также свободы предпринимательской деятельности и свободы договоров, исходя из общих принципов права, должны отвечать требованиям справедливости, быть адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц.
В Постановлении КС РФ от 23.02.1999 N 4-П разъясняется, что из смысла указанных конституционных норм о свободе в экономической сфере (ст. 9, 34 и 35) вытекает конституционное признание свободы договора как одной из гарантируемых государством свобод человека и гражданина, которая ГК провозглашается в числе основных начал гражданского законодательства (п. 1 ст. 1). При этом конституционная свобода договора не является абсолютной, не должна приводить к отрицанию или умалению других общепризнанных прав и свобод (ч. 1 ст. 55 Конституции) и может быть ограничена федеральным законом, однако лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, прав и законных интересов других лиц (ч. 3 ст. 55 Конституции).
2. Охрана различных форм собственности является одной из основных функций государства. Ее содержание меняется в зависимости от того, какой характер имеет экономическая система. В советский период истории приоритетной конституционной ценностью являлся общественный тип собственности, в связи с чем общенародная собственность защищалась государством в приоритетном порядке. Действующая Конституция не рассматривает какую-либо форму собственности в качестве основной и, как следствие, признает и равным образом защищает различные формы собственности. Многообразие форм собственности характеризует основы экономической системы как рыночной.
Государство должно разрабатывать экономическую политику, воплощать ее в законодательстве исходя из недопустимости создания неоправданных преимуществ для каких-либо организационно-правовых форм предпринимательской деятельности. В сфере уголовного законодательства рассматриваемый конституционный принцип нашел проявление в единой уголовно-правовой охране всех форм собственности, заменив ранее существовавшую в прежнем уголовном законодательстве повышенную охрану государственной собственности.
Под прямым воздействием конституционного принципа признания и защиты равным образом разных форм собственности находится система правовых норм, определяющих участие РФ, ее субъектов и муниципальных образований в отношениях, регулируемых гражданским законодательством (гл. 5 ГК), а также административно-правовые по своей природе отношения, связанные с предоставлением государственных субсидий неэффективным предприятиям.
Рассматриваемый конституционный принцип призван корректировать отношения между органами власти и бизнесом. Содержание этого принципа налагает на власть, на государство дополнительные ограничения. Власть должна быть равноудалена от различных предпринимательских структур и сообществ, в противном случае возникают недопустимые модели взаимоотношений власти и бизнеса, чреватые конфликтом интересов, недобросовестной конкуренцией, неравной защитой различных организационно-правовых форм предпринимательской деятельности. Нарушением принципа равной защиты являются случаи использования административных рычагов с целью создания льготных условий для ведения предпринимательской деятельности аффилированными с государственной властью бизнес-структурами. Кроме того, этот принцип вводит для государства определенные ограничения степени интенсивности "дирижирования" частными предприятиями.
Рассматриваемый принцип был положен в основу принятия целого ряда решений Конституционного Суда РФ, в частности Определения от 08.02.2001 N 33-О*(35) по жалобам нескольких ОАО, в которых оспаривалась конституционность положения п. 8 ч. 1 ст. 33 КЗоТ РФ, включенного в Кодекс еще в доконституционный период. Согласно этому положению трудовой договор (контракт), заключенный на неопределенный срок, а также срочный трудовой договор (контракт) до истечения срока его действия могут быть расторгнуты по инициативе администрации предприятия, учреждения, организации в случае совершения работником по месту работы хищения (в том числе мелкого) государственного или общественного имущества, установленного вступившим в законную силу приговором суда или постановлением органа, в компетенцию которого входит наложение административного взыскания или применение мер общественного воздействия.
Конституционный Суд пришел к выводу, что на все закрепленные Конституцией виды собственности принцип равной защиты должен распространяться в той же мере, в какой он распространялся до вступления в силу Конституции на государственную и общественную собственность. Иное означало бы, что право работодателя на расторжение трудового договора с работником поставлено в зависимость от того, к какой форме собственности относится похищенное имущество предприятия, что не согласуется с предписаниями Конституции.
Динамика правового регулирования отношений публичной собственности в последние годы во многом оказалась обусловленной новыми представлениями о конституционном принципе признания и защиты равным образом всех форм собственности. Новое "прочтение" законодателем данного принципа означает, что государственная собственность стала рассматриваться в единстве федеральной собственности и собственности субъектов РФ. Она рассматривается законодателем как единый имущественный комплекс федеративного государства в целом, как материальная основа российского государства, что должно, по замыслу авторов новой интерпретации, отвечать государственной целостности РФ и подкреплять единство системы государственной власти. С нашей точки зрения, авторство на эту интерпретацию конституционного принципа принадлежит разработчикам БК и законодательства о разграничении полномочий. По их мнению, конституционный принцип, закрепленный в ч. 2 ст. 8, должен предопределять и специфику правового регулирования публичной собственности, а также определять пределы прав субъектов РФ и муниципальных образований как публичных собственников. В частности, защита собственности субъектов РФ не может быть рассмотрена вне учета требований Конституции и федерального законодательства, в которых выражена и закреплена в виде общих предписаний общая воля государства в целом в отношении функционирования и защиты государственной собственности.
Права собственности на средства региональных и местных бюджетов в соответствии с этими воззрениями не могут означать полную свободу экономической деятельности соответствующих органов власти субъектов РФ, осуществляющих от имени публичных собственников их полномочия.
На наш взгляд, эти якобы новые воззрения являются реминисценцией существовавших у нас ранее представлений о едином фонде государственной собственности.
Новая интерпретация конституционного принципа ч. 2 комментируемой статьи, воспринятая федеральным законодателем, привела к искажению в непрофильных законах базовых правовых принципов, лежащих в основе правового регулирования отношений собственности и закрепленных в ГК. Федеральный закон от 04.07.2003 N 95-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" (в ред. от 22.07.2008) предельно четко определил имущество (его виды), которое может находиться в собственности субъектов РФ. Из содержания ст. 26.11 этого Закона следует, что в собственности субъектов РФ может находиться лишь то имущество, которое необходимо для осуществления органами государственной власти регионального уровня своих полномочий. По смыслу указанной статьи, любое другое имущество не может находиться в собственности субъектов РФ и подлежит отчуждению в порядке и сроки, установленные законодательством о приватизации. В отношении муниципальной собственности избран точно такой же подход. Федеральный закон N 131-ФЗ определил исчерпывающий перечень имущества, которое может находиться в собственности муниципальных образований. Возможность иметь имущество в муниципальной собственности обусловлена вопросами местного значения, для решения которых оно используется, отдельными государственными полномочиями, для осуществления которых оно передано, и полномочиями, осуществление которых предусмотрено федеральными законами.
Насколько избранный законодателем подход соответствует конституционному принципу равенства всех форм собственности? Не ставят ли указанные нормы двух федеральных законов частную собственность в доминирующее положение по отношению к публичной собственности, поскольку они исключают право публичных собственников иметь в собственности любое имущество, не изъятое из гражданского оборота и не ограниченное в обороте? Насколько реально и, главное, целесообразно иметь перечни видов имущества, необходимых для осуществления полномочий, указанных в п. 17 ст. 1 Федерального закона от 04.07.2003 N 95-ФЗ, которые должны устанавливаться законами субъектов РФ не позднее 1 января 2005 г.?
Новый подход, в соответствии с которым в публичной собственности субъектов РФ и муниципальных образований может находиться не любое имущество, а лишь такое, которое непосредственно служит в качестве материальной базы тех полномочий, которые закреплены за ними, означает закрепление в непрофильном законе, не являющемся частью гражданского законодательства, принципа строго целевого характера государственного имущества, т.е. невозможность для публичных собственников быть собственниками некоторых видов имущества, которое при этом не является изъятым из оборота. Этот принцип неизвестен действующему гражданскому законодательству, которое содержит нормы об "особенностях приобретения и прекращения права собственности на имущество, владения, пользования и распоряжения им" в зависимости от того, находится ли оно в частной или в публичной собственности (п. 2 ст. 212, п. 1 ст. 214 ГК), т.е. об особенностях порядка осуществления права собственности, но не о возможностях ограничения объектного состава имущества, принадлежащего собственникам.
В п. 4 ст. 212 ГК закреплена норма, вытекающая из конституционного принципа, в соответствии с которой "права всех собственников защищаются равным образом". Полагаем, что эта норма входит в нормативное содержание конституционного принципа неприкосновенности собственности, которое, к сожалению, пока в полной мере не выявлено ни наукой, ни практикой.
Возникает вопрос о том, в какой мере принцип неприкосновенности собственности должен форматировать правовое регулирование отношений публичной собственности. С нашей точки зрения, из этого конституционного принципа вытекают закрепленные в ГК положения, в соответствии с которыми существует одно единое право собственности, предполагающее, что у всех субъектов права, признаваемых собственниками, имеются одинаковые полномочия, и государство должно обеспечивать равную защиту прав всех собственников, в том числе путем отказа от неоправданных ограничений объектного состава имущества, которое может принадлежать публичным собственникам.
Субъекты РФ и муниципальные образования являются полноправными собственниками. Между такими правовыми субъектами могут возникать только имущественные отношения, основанные на равноправии. В противном случае, когда федеральным законом допускается "перераспределение" собственности субъектов РФ в связи с проводимым разграничением полномочий в федеративной системе, имеет место нарушение требований, императивов, запретов, образующих содержание конституционного принципа неприкосновенности собственности.
В Определении КС РФ от 02.11.2006 N 540-О "По запросу Правительства Самарской области о проверке конституционности статьи 1, частей шестой и восьмой статьи 2 Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов Российской Федерации" и статьи 50 Федерального закона "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации"*(36) содержится важная правовая позиция, основанная на интерпретации ч. 2 ст. 8 Конституции, в соответствии с которой перечень имущества в ст. 50 Федерального закона N 131-ФЗ не препятствует муниципальным образованиям использовать установленные законом способы привлечения денежных средств для формирования собственных доходов местных бюджетов, в том числе иметь имущественные права и получать дотации из иных бюджетов, для решения вопросов местного значения, а также получать субвенции на осуществление органами местного самоуправления отдельных государственных полномочий, а потому не может рассматриваться как не допускающая наличия в муниципальной собственности иного имущества, имеющего такое целевое предназначение, т.е. не может рассматриваться как закрытый перечень имущества.
